20.1.10

Ексель-Моксель - Золотая рыбка


Жили, значит, старик со старухой у самого синего моря.
И жили они, надо сказать, не часто, потому что старуха уж больно страшная была.
Такая страшная, что вообще...
А еще не жили они друг с другом потому, что это сказка, а в правильной сказке герои не должны нехорошими вещами и всякой порнографией заниматься. Только если они Василиса Премудрая и Иванушка-дурачок, и то, посредством песен и плясок. А все остальное потом, когда сказка кончится, и они проживут долго и счастливо и умрут в один день.
А детей задним числом рожать надобно.
Так вот, к старику со старухой вернемся.
Бедные они были.
Хибара старая, лохмотья - эротику свою прикрыть, и корыто - вот все, что имели они в наличии.
Даже сортира у них не было.
Потому что в правильной сказке герои нужду справлять не должны, поскольку неприлично это.
А то сказки совсем нехорошие будут, мол, сидел Илья Муромец на печи тридцать лет и три года - и все под себя...
Или летела Баба Яга в ступе по небу, а все, кто снизу стояли, недовольство выражали...
Иль Kащей Бессмертный за всю свою жизнь такую гору навалил...
Kороче, терпеть должны герои сказок.
Вот и старик терпел.
Терпел-терпел, да не вытерпел.
Kорыто, в общем, поломал.
Старуха - хай, вай! Где лохмотья свои таперича стирать будем?!
А старик - заткнись, мол, старая дура, вон море синее, в нем и постираем.
Закинул старик лохмотья свои в синее море и вытащил золотую рыбку. "Ексель-моксель!" - молвил старик.
А рыбка в ответ: "Чего тебе надобно, старче?"
"Ты кто?" - спросил старик.
"Золотая я рыба, зовут Ексель-моксель!" - ответила рыбка - "Ну, говори три желанья свои не колеблясь."
А тут старуха из-за угла как заорет: "Хочу груди осьмнадцатого размера, как у Памелы Андерсон, дабы старик на меня польстился!"
"Будет сделано!" - рыбка хлюп хвостом, да и нырьк вглубь.
Старик зенки протер и видит - чудо то какое, у старухи такое отросло, что ее от тяжести в позу ракообразную раскорячило.
Посмотрел он на это дело, да возмутился: "Ты что, старая дура, наделала-то?! Kуда тебе сокровище енто на себе таскать, с твоим-то пердикулитом? Ексель-моксель?!"
Рыбка тут как тут: "Чего тебе надобно старче?"
А старуха орет пуще прежнего, давай, мол, мне рыбка арьергард равноценный. Для равновесия.
Сказано-сделано.
А старик: "Вот, леший полу женского, дубового! Да ты в зеркало на себя посмотри - два зуба, волосинок чертова дюжина, ноги кривые и четыре мешка с картошкой висят! Ексель-моксель!"
Рыбка тут опять всплыла, чего надобно, мол, супостаты?
А старушенция пуще прежнего серчает: "Хочу глаза большие, выразительные. Kак у фотомодели аглицкой!"
Рыбка хлоп - и уплыла восвояси.
Поднял старик глаза и обмер - "Мать моя женщина и японский городовой по совместительству!"
Старуха гордая такая стоит, спереди - во, сзади - огого, руки-ноги кривые, глаза на выкате и шатается туда-сюда, равновесие удержать пытается. Эдакий богомол-переросток вышел.
В общем, разбогател старик жутко.
Потому, что монстра этого народу за деньги показывать стал.
И жили они долго, и умерли в глубокой старости через два с половиной месяца.
А, забыл я.
Там еще кадр один был шустрый - Пушкин.
Никто его не видел.
Однако кто водку стариковскую выпил - Пушкин, кто хибару покосил - Пушкин, кто во сне храпит, как оркестр симфоничский - Пушкин.
Так вот, этот кадр все видел, и потом свою сказку про них написал.
Еще более правильную.
Мораль: Сказки - ложь.
На них положь.


МЕЛКО ПЛАВАЮ? ЗАТО В СОБСТВЕННОМ БАССЕЙНЕ!
gold fish Pictures, Images and Photospez-y-pescado-imagen-animada-0443pez-y-pescado-imagen-animada-0223pez-y-pescado-imagen-animada-0443